В Калужской области проживает 1,07 млн человек. Каждый четвёртый – сельский житель. Можно ли назвать их современными крестьянами? В XXI веке тема российского крестьянства вновь вызывает повышенный интерес – современные горожане не хотят утратить наследие предков, всё чаще стремятся возродить родовые связи с ними и нередко перебираются из мегаполисов в деревни, обратно на землю пращуров.
О прошлом, настоящем и будущем российского и, в частности, калужского крестьянства “МК” рассказал Александр Никулин, главный редактор журнала “Крестьяноведение”.
Запись о том, как менялся русский крестьянин и исчезали обжитые пространства вследствие урбанизации страны, как крестьяне старались сохранить свои сельские корни, можно посмотреть на youtube-канале “Русского университета” Парадоксы сельской России Льва Толстого - YouTube
– Прежде всего, кто такие крестьяне? Так как это слово обросло разными смыслами, давайте уточним, кто именно имеется в виду?
– Александр Никулин: Крестьяне – это люди, живущие своим домашним хозяйством, своим крестьянским двором, объединённые в локальные крестьянские общины, работающие на земле, со своей особой культурой. Русские крестьяне всегда находились на периферии государственной жизни, несли тяжёлые повинности – налоги, отработки, сдача сыновей в рекруты. На протяжении веков Россия была великой крестьянской страной. Она оставалась таковой до середины XX века. Многие выдающиеся люди вышли из калужских крестьян.
– Сильно ли отличались крестьяне в разных губерниях?
– Безусловно. Крестьянство очень разнообразно в его региональных проявлениях – разные дома, разная одежда, разный достаток, разный образ жизни. Об этом говорили многие русские писатели, в том числе Тургенев в “Записках охотника”, когда сравнивал калужских и орловских крестьян:
“Орловский мужик невелик ростом, сутуловат, угрюм, глядит исподлобья, живет в дрянных осиновых избенках, ходит на барщину, торговлей не занимается, ест плохо, носит лапти; калужский оброчный мужик обитает в просторных сосновых избах, высок ростом, глядит смело и весело, лицом чист и бел, торгует маслом и дегтем и по праздникам ходит в сапогах”.
Тургенев связывал это с тем, что Орловская губерния была расположена большей частью в Черноземье, где помещики обложили крестьян барщиной, вследствие чего они были непредприимчивы и менее самостоятельны в отличие от калужан, которые большей частью жили в Нечерноземье и платили не барщину, а оброк, поэтому были более свободными и зажиточными.
– Как сказалась на калужском крестьянстве отмена крепостного права?
– После отмены крепостного права крестьянский мир пришёл в движение. Калуга находится на выгодном, “бойком” месте – рядом Москва, которая росла как на дрожжах. Многие крестьяне отправились “в отход”, то есть на заработки в Москву. Там они быстро усвоили городские привычки, городскую культуру, городской уровень потребления. Возвращаясь в деревню, они привносили в крестьянский быт новые элементы городской культуры.
– Какова судьба калужского крестьянства в XX веке?
К началу XX века полным ходом шла индустриализация крестьянства, ещё царская. Образовывались крестьянские кооперативы – потребительские, сбытовые, кредитные, которые помогали развиваться деревне. Однако этот процесс был остановлен революцией, гражданской войной и коллективизацией. У крестьян в этот период были свои интересы, и нередко они представляли движение “зелёных”, которые были не за белых, не за красных, а отстаивали собственные интересы. Калужская губерния вошла в историю Медынскими восстаниями, жестоко подавленными большевиками.
Во время сталинской коллективизации крестьян насильственно удерживали в деревне, не выдавали паспорта, ввели систему трудодней. По сути, их снова закрепостили, только теперь прикрепили к колхозу. В те годы крестьяне расшифровывали ВКП(б) как “второе крепостное право большевиков”. Крестьяне обязаны были работать в колхозе по планам советского государства – фактически, это была та же самая барщина, что при царе до отмены крепостного права.
Раскрепощение и последующее раскрестьянивание произошло лишь в 1960-е годы. Наконец пришла механизация колхозов, индустриализация победила окончательно, и крестьяне-колхозники стали наёмники работниками – трактористами, комбайнёрами, скотниками, доярками.
Тогда же, в 1960-е крестьянам наконец начали выдавать паспорта, и они начали уходить в города. Такого исхода из сельской России, как в 1960-е – 1980-е годы, не было за всю историю страны. Город давал массу преимуществ: нормированный 8-часовой рабочий день, школы для детей, поликлиники, развлечения. По сравнению с деревенской бревенчатой избой, где надо топить печку, колодцем и выгребной ямой, городская квартира с удобствами выглядела гораздо более привлекательно. Именно тогда возник феномен “исчезнувших деревень”. Это проблема сельской России существует и по сей день.
– Какие испытания пришлось пройти российской деревне после распада СССР?
– В последние десятилетия плановая экономика СССР поддерживала колхозы и совхозы государственными дотациями. Поэтому большинство колхозов не выдержали конкуренции рыночных отношений в новой России и обанкротились. Сворачивалось сельхозпроизводство, росла безработица. Образовался небольшой класс фермеров, но я не стал бы называть их крестьянами. Всё-таки крестьяне производят продукцию своими руками и в основном для своего потребления, а фермеры используют наёмный труд и стремятся реализовать продукцию на рынке. Процесс оттока населения из деревень ускорился ещё сильнее.
– Отток сельского населения в города – это хорошо или плохо?
– Если в компактных странах Европы урбанизация привела к тому, что сельская местность подтянулась до городских стандартов, то в России из-за её просторов возникло множество проблем. Обширные территории пришли в состояние запустения и одичания. Сельские дороги часто находятся в плачевном состоянии, до сих пор много где нет канализации и газа. Фактически, мы теряем ранее обжитое пространство, которое крестьяне с лошадками пропахали от Санкт-Петербурга до Владивостока. В Калужской области это, к счастью, не так драматично, как в Сибири или на Урале. Всё-таки мы живём в центральном регионе, и калужские деревни заполняются дачниками. Тем не менее, и для Калуги это социальная проблема.
– Возможно ли спасти и сохранить русскую деревню?
– Чтобы спасти деревню, необходимо прежде всего поддержать местное самоуправление. Сельские муниципалитеты должны сами формировать свои бюджеты для собственного развития. У нас же всё сверхцентрализованно, все ресурсы стянуты в районы, городские округа. Нет собственных ресурсов для развития. Деревни и сёла почти все дотационные, ресурсы им выделяются по остаточному принципу, и их явно недостаточно для эффективного самоуправления. Кроме этого, нужно восстанавливать запущенную социальную инфраструктуру на селе – школы, здравоохранение. Закрытие сельской школы автоматически означает, что через несколько лет населённый пункт постепенно уменьшится и в итоге исчезнет, ведь родители уедут, чтобы их дети могли учиться.
– Стремятся ли современные горожане выбраться в деревню? Многие ли переезжают из городов в сёла?
– Да, Россия – это страна дачников, по количеству дач на душу населения мы занимаем первое место в мире. У москвичей часто принято иметь две дачи – ближнюю в Подмосковье и дальнюю – нередко у нас, в Калужской области. Природные ландшафты здесь живописные – Таруса, воспетая несколькими поколениями русских поэтов, древние города Боровск и Малоярославец, медынские леса – всё это крайне привлекательно с точки зрения рекреации.
Приведу в пример экопоселение “Ковчег”. Это место, где селится в основном московская технологическая и творческая элита – айтишники и музыканты, стремящиеся жить в гармонии с природой. За последние 15 лет там появилось более 150 родовых поместий.
В целом России движение экопоселений бурно развивается. Если 20 лет назад их было несколько десятков, то сейчас уже более 400.
– Каким вы видите будущее калужской деревни?
– Калужская земля соединяет в себе с одной стороны древние исторические памятники, а с другой стороны природно-культурные ландшафты. Всё это даёт новые возможности развития. Здесь есть и фермерские хозяйства, и агрохолдинги. Эта комбинация, многоукладность аграрного производства и дачного образа жизни, а также культурных, рекреационных и туристических проектов – даёт шанс на развитие. Хоть физически крестьян почти не осталось, но они живут в нашей памяти. Мы должны сохранить их наследие и не утратить родовую связь с ними.
